Ирина Бахтина, директор отдела корпоративных отношений Unilever, показывает пример коммуникаций будущего, когда PR-блок станет влиять на бизнес напрямую, а пиарщики превратятся в советников топ-менеджеров, отойдя от традиционной функции расставить таблички на пресс-конференции.

– В одном из интервью вы говорили о том, что репутацией нельзя управлять. Что вы имели в виду?

– В марте я выступала на форуме Communications On Top с темой «Управление репутацией». Первый слайд предназначался тем, кто все еще свято верит в то, что репутацией можно управлять. Под фотографиями прежнего Папы Римского, который тогда объявил об уходе в женский монастырь, итальянского премьера Берлускони, депутата Госдумы Яровой был вопрос: а вы готовы заняться их репутацией? Дальше у нас завязалась довольно живая дискуссия: многие ведь и вправду убеждены, что управлять можно любой репутацией, даже самой экстравагантной. Мне приводили в пример банк «Тинькофф Кредитные Системы» (напомню, это был март месяц, до скандала) как банк с очень сильной PR-службой. Я ответила, что до тех пор, пока банк работает как часы и выполняет свои обязательства перед клиентами, пиарщики ему не нужны, а когда появляются проблемы, их наличие ничему не способствует… Что, впрочем, и продемонстрировал летний скандал, когда банк сначала публично отказался выполнять свои обязательства перед клиентом, владелец сделал немало громких заявлений, а потом вынужден был пойти на мировую.

Если бизнес «грязный», если владельцы замешаны в скандалах или пренебрегают законом, можно сколь угодно готовить потрясающие PR-программы и тратить на них большие деньги. В XXI веке способов утаивать информацию практически не осталось!

Вспомните, с чего мы все начинали. 20 с лишним лет тому назад, когда я заканчивала университет, нас учили, что пиарщик – главный человек на страже интересов компании, такой, знаете, фильтр, барьер, который помогает удержать всю корпоративную грязь внутри; что наша задача – упаковать информацию и сделать нарядную обложку. Нарисовать бизнес с человеческим лицом. Гуманизировать «злобный оскал капитализма».

Прекрасно помню кризис 98-го, я тогда начинала карьеру в корпоративной сфере после ухода из краевой администрации, работала в приморском филиале одного из федеральных системообразующих банков. Так вот: руководство ни к разгневанным вкладчикам, ни к журналистам не показывалось, пиарщиков отдавали «на растерзание».

В начале 2000-х мы могли еще запрещать сотрудникам проносить на корпоративные собрания или гостям на фабрику мобильные телефоны и тем более делать фотографии. Сегодня каждый из нас в каждый момент времени сам является производителем продукта массовых коммуникаций – и надо признать, у многих он получается профессионального качества! И никто уже не сможет это ограничить. Поэтому надо учиться вести бизнес открыто (насколько возможно) и честно – хорошая репутация придет как следствие. Естественно, и коммуникаторам пора перестроиться – забыть о возведении информационных барьеров. Есть коллеги, которые до сих пор считают пресс-службу этаким «гестапо», внутренним цензором, имеющим власть запрещать сотрудникам и (боже упаси!) сторонним организациям говорить то, что они думают о компании, – мне их искренне жаль, потому что эти коллеги, очевидно, остались в прошлом веке.

Мне вот совсем недавно попалась на глаза книга об инновационном менеджменте, ее Том Питерс написал в 98 году в Штатах. Это взрывает мозг! 15 лет назад Штаты переболели этими болезнями, а мы пытаемся самостоятельно набить все шишки: носим корпоративные галстуки, усложняем простые, в общем-то, вещи на пресс-конференциях, забывая, что перед нами обычные люди со своими потребностями. С чего тогда они будут доверять нам и голосовать за нас своим кошельком?

 

– То есть нам нужно выходить за корпоративные рамки и просто быть как можно ближе к потребителю?

– У коммуникаторов появилась новая роль и новые обязанности. Во-первых, не спешить говорить, а помолчать и вслушаться, чего хотят потребители. На самом деле PR – единственная функция в организации, которая призвана слушать и слышать общество. Конечно, есть фокус-группы и прочие исследования, в ходе которых маркетологи пытаются выявить потребности клиентов с точки зрения удовлетворения их индивидуальных повседневных нужд. Это тоже важно слышать. Но так же важно уметь расслышать, чего ждет общество от бизнеса в целом – от корпораций, работающих в том или ином секторе. Что максимально его волнует? Чего ему не хватает? На каком языке, в конце концов, с ним разговаривать? С этим у нас явные проблемы.

Пора уже перестать вдохновенно менять таблички в президиумах, вычитывать до умопомрачения корпоративные тексты (не дай бог живое слово проскочит!) и решать, на какой из миллиона фотографий у нашего спикера самый цветущий вид. У нас как у пиарщиков должна быть железная сила воли для того, чтобы повернуться к бизнесу и сказать ему порой не самые простые и приятные вещи. Вспомним ситуацию с «Мегафоном», когда молодожены в свадебном путешествии скачали все серии «Интернов» и «попали» на большие деньги. Именно Петр Лидов, PR-директор компании, призвал компанию не ударяться в судебные разбирательства, решить вопрос миром и, в конце концов, сделать схему оказания услуг в кредит максимально прозрачной для потребителя. Простое и честное решение помогло «Мегафону» избежать серьезных репутационных потерь, но это было бизнес-решение, а не просто PR-кампания! Видя – предвидя! – репутационный риск, пиар должен вмешиваться в бизнес-процессы и влиять на них – это и есть «высший пилотаж», это роль коммуникаторов будущего.

Читать далее…